Я расту, словно дерево, и чем я выше, тем больше у меня корней. И мой храм -- он целен, но строит его и тот, кто полон раскаяния и ваяет лик совести, и тот, кто умеет наслаждаться и ваяет улыбку. Строит тот, кто, противостоя мне, сопротивляется, и тот, кто предан мне и пребывает верным. Не упрекайте меня за неупорядоченность и отсутствие дисциплины, я признаю одну дисциплину -- дисциплину жаждущего сердца, и, когда вы войдете в мой храм, вас покорит его цельность и величие тишины. Увидев, что молятся в нем преданный и непокорный, ваятель и каменотес, ученый и неграмотный, веселый и грустный, не говорите мне о чужеродности: всех их питает один корень, благодаря их общим усилиям возник храм, благодаря храму каждый из них отыскал собственный путь становления.
Почти отрешился от всего, за что так цепко держатся люди; он только что узнал, как все это мелко. Он прожил несколько часов по ту сторону декораций, прожил, не зная, будет ли ему дано вновь обрести этот город с его огнями, увидит ли он еще раз пусть скучноватых, но таких дорогих спутников детства -- свои маленькие человеческие слабости.
Незаметно и постепенно пришел он к старости, к мыслям: "А вот настанет время", к мыслям, которые так скрашивают человеческую жизнь. Будто и на самом деле в один прекрасный день может "настать время", и где-то в конце жизни достигнешь блаженного покоя - того, что рисуется в грезах!.. Но покоя нет. Возможно, нет и победы.
И теперь, неся в самом сердце ночи свою сторожевую вахту, он обнаружил, что в ночи раскрывается перед ним человек: его призывы, огни, тревоги. Та простая звездочка во мраке - это дом, и в нем - одиночество. А та, что погасла, - это дом, приютивший любовь... Или тоску. Дом, который не шлет больше сигналов всему остальному миру.