Образ мысли неразрывно следует за языком. Говоря по-немецки, неизбежно начинаешь критически подходить к соринкам на скатерти, говоря по-французски – впадаешь в легкое головокружение, причиняемое стремлением к необузданной свободе нравов. Говоря по-русски – с трудом сдерживаешься не послать всех на три буквы.