Еврейство - очень странный организм, питающийся духом ядовитым, еврею даже антисемитизм нужнее, чем еврей - антисемитам.
Не славой, не скандалом, не грехом, тем более не устной канителью - поэты проверяются стихом, как бабы проверяются постелью.
Мы все кишим в одной лохани, хандру меняя на экстаз; плывет по морю сытой пьяни дырявый циниковый таз.
Горжусь, что в мировом переполохе, в метаниях от буйности к тоске - сознание свихнувшейся эпохи безумствует на русском языке.
Когда народы, распри позабыв, в единую семью соединятся, немедля обнаружится мотив сугубого вреда одной из наций.
Сегодня приторно и пресно в любом банановом раю, и лишь в России интересно, поскольку бездны на краю.
Без выкрутасов и затей, но доводя до класса экстра, мы тихо делали детей, готовых сразу же на экспорт.
У писателей ушки в мерлушке и остатки еды на бровях, возле дуба им строят кормушки, чтоб не вздумали рыться в корнях.
Если надо - язык суахили, сложный звуком и словом обильный, чисто выучат внуки Рахили и фольклор сочинят суахильный.
Развивается мир по спирали, круг за кругом идут чередой, мы сегодня по части морали - над закатной монгольской ордой.
За все на евреев найдется судья. За живость. За ум. За сутулость. За то, что еврейка стреляла в вождя. За то, что она промахнулась.
Кошмарней лютых чужеземцев прошлись по русскому двору убийцы с душами младенцев и страстью к свету и добру.
По спирту родственность имея, коньяк не красит вкус портвейну, еврей-дурак не стал умнее от соплеменности Эйнштейну.
Теперь любая революция легко прогнозу поддается: где жгут Шекспира и Конфуция, надежда срамом обернется.
Сегодняшний день лишь со временем откроет свой смысл и цену; Москва истекает евреями через отверстую Вену.
Себя зачислить в Стены Плача должна Кремлевская стена: судьбы российской неудача - на ней евреев имена.
За долгие столетия, что длится кромешная резня в земном раю, мы славно научились веселиться у рва на шевелящемся краю.
Для всех у нас отыщется работа, всегда в России требуются руки, так насухо мы высушим болота, что мучаться в пустынях будут внуки.
В домах родильных вылезают все одинаково на свет, но те, кого не обрезают, поступят в университет.
Кто умер, кто замкнулся, кто уехал; брожу один по лесу без деревьев, и мне не отвечает даже эхо - наверно, тоже было из евреев.
Нет аккаунта? Зарегистрируйтесь!
Уже зарегистрированы? Авторизуйтесь!