За кубок хмеля я сто вер отдал бы, право,И за глоток вина – китайскую державу.А кроме хмеля, что мы видим на земле?Для тысяч милых душ горчайшую отраву.
Прозрачной радостью дарящее виноВ руках моих приют нашло себе давно.Не всматривайся, что держу в руке всегда я,Вгляделся б, держит как меня в руках оно!
Гуляя по лугам, заметил я у ногАлеющий в траве печальный лепесток.«Я разве не тебя вложил в письмо к любимой?» -«Увы! В твое письмо прокрался ветерок…»
Там роза, вижу я, поникла на лужок;Поодаль – вырванный помятый лепесток.«Кого теперь винить? Чадру с меня сорвали…Увы! К невинности подкрался ветерок…»
Тюльпан приотгибал багровый лепесток -Жасмину открывал сердечный свой ожог:«Не мне снимать чадру с лица прекрасной розы.Увы! К невинности подкрался ветерок…»
Лепешка хлебная, вина кувшин-другой,Бараний окорок, развалины, покой…Как дивно просидеть с любимой день-деньской!Не смог бы и султан устроить пир такой.
Ты алый, как тюльпан, весенний кубок взял;Как этот же тюльпан, румянец милой ал.Пей, радуйся, пока скрипучий обод небаТебя, как глину, вдруг с презреньем не подмял.
Потом мы в этот мир не попадем, боюсь,А там – друг друга вновь мы не найдем, боюсь.Наш миг не плох, клянусь, я им сполна упьюсь,Не то последний вздох – и мы уйдем, боюсь.
«Не я ль – сама краса? За что ж меня – под гнет,Где кровь мою палач выдавливать начнет?»И соловей стенал над розой обреченной:«Кто, день повеселясь, потом не плакал год?»
Запойный соловей в мой сад весну вернул,Багрянец ликам роз и блеск вину вернул,И снова тишину тревожит чудной песней:«Как жизни коротки! Кто хоть одну вернул?»
Рассветный ветерок погладил луг рукой.Заметил кипарис: «Ишь, немощный какой!Меня-то он качнуть не смог бы». Я ответил:«Да, ты весьма большой… чурбан, мой дорогой».
Что значит «путь кутил», что значит «зелье пить»?Наперекор судьбе всегда веселым быть:Не веселить народ, когда и так веселье,А в невеселый день веселье всем добыть.
Невинный чистый дух спустился в грязь и прах,Покинув горний мир, он у тебя в гостях.Все утро подноси вино, за кубком кубок,И скажет он: «Весь день – храни тебя Аллах!»
